"МОНОПОЛИЯ или ИСТОРИЯ ОДНОГО ПОИСКА" (послесловие)

УХОДЯ, НЕ СЖИГАЙТЕ ЗА СОБОЙ ВСЕ МОСТЫ.

Жестоко устроен наш Мир.

Уходят из жизни родные, дорогие и близкие сердцу люди . . . .

Они, уходя безвозвратно и навсегда, уносят частичку нас, оставшихся в живых . . .

Долгое время сложно свыкнуться с мыслью, что их нет рядом.

После их ухода всё остается на прежних местах.

Вселенная не рушится, а жизнь - продолжается.

Только они, уходя безвозвратно и навсегда, уносят частичку нас, оставшихся в живых . . . .

В толпе людей, среди отдаленно и совсем не похожих, узнаём ушедших. . . .

И, вздрагивая, замирать. . . . .

В короткий миг той, особой тишины рушится небо

и оживает память. . . . .

РИГА. Осень 2015 .года.

Красивый, по-детски наивный, мой первый школьный роман не дожил, и не дорос до серьёзных, взрослых отношений и был оборван. . . . . .

Осенью 1974 года училась на третьем курсе института. По воле тройной нелепейшей случайности 17 ноября находилась в Юрмале. Этот день совпал с Днём рождения Игоря, которому исполнялось двадцать шесть лет. С двадцатью семью живыми гвоздиками, (по тому времени далеко недешёвым подарком, так как в зимнее время года одна гвоздика стоила два-три рубля, а авиабилет из Ростова-на-Дону в Москву - двадцать рублей) была у родителей Игоря. . . . Вместе отметили его День Рождения. От родителей Игоря узнала, что он по послевузовскому распределению работал в Архангельске, перед защитой диплома женился на медсестре из училища напротив окон их квартиры, и он уже папа . . . . . . . Перед отъездом из Риги заходила в гости к родителям Игоря, которым пообещала, что с ними обязательно буду поддерживать связь . . . . . . .

О своём первом школьном романе не забывала и вспоминала Дмитриевых, но своё обещание не выполнила, - ни разу не позвонила и даже не порывалась связаться. Достоверно мне неведомо, пытались ли Дмитриевы меня отыскать. Если да, то выполнить было почти нереально. По жизни сложилось так, что вместо любимого Липецка жила в Ростове-на-Дону. Мои родители, которые проживали в Грузии и их адрес был у Дмитриевых, тридцать лет назад оттуда уехали. Дом, в котором я жила у липецких родственников, снесли сорок лет назад. Моей бабушки, проживавшей в соседнем доме с домом бабушки Игоря, нет на свете почти сорок лет, и в той квартире живут чужие люди. Остальных адресов, моего липецкого родственного клана в шестьдесят-семьдесят человек, Дмитриевы не знали.

Зачем на меня обрушился и всколыхнулся поиск Игоря и его родителей лишь после того, как их не стало на Земле? Для чего оглоушил и встрепенул память, когда им уже ничем не помочь, ничего не изменить, не исправить и не узнать из первых уст? Почему их не разыскала за несколько дней до ухода, чтобы застать в живых и увидеть или не позвонила, чтобы пообщаться хотя бы ещё один раз. Хотя выполнить - было просто. По жизни побывала во многих местах: - под боком у Риги, четырежды в Минске, три в Ленинграде, а в Москву часто летала на концерт, спектакль, выставку и многократно бывала в командировках выбранных мною местах. Во времена СССР стоимость перелета для моего семейного бюджета была нечувствительна, но не слетала в Ригу на выходные или ещё проще –бесплатно в командировку?

Почему всего лишь в шестьдесят один год, так рано не стало именно Игоря? По жизни выпадает прожить восемьдесят - девяносто и более лет, и в живых много его сверстников. Почему совершенно чужие люди, с которыми довелось столкнуться во время поиска, повели себя достойно и приняли участие Дмитриевых, а Аркадий Третьяк, назвав Игоря своим “лучшим другом”, упорно ловчится стереть о нём память.

Память – штука необычная. С течением времени стирается боль утраты и острота прожитых историй, а порой памяти дано воскресить прошлое, закрытое засовами времени . . . . .

Общаясь с Дмитриевыми мне было семнадцать-девятнадцать лет. Несмотря на то, что витала в акварелевых облаках, была девочкой запоминающейся, неординарной, достаточно хорошо эрудированной, задорной, доброжелательной, открытой, весёлой, юморной и легкой в общении. А с другой стороны считала: – Разве бывают плохие люди? Покажите! Да не тратьте время зря, таких людей не бывает. Не умела юлить, хитрить, лицемерить и выпендриваться, хотя одета и обута во всё импортное согласно последнему писку моды, что по тому времени было редкостью, а хорошо одетые девчонки напыщенными и заносчивыми. Интересовалась всем и жила на разрыв. В жизнь окружающих врывалась и либо цепляла их за душу, либо на меня смотрели с ухмылкой, но серединки не бывало.

Игорь был немножко “партизаном” и “себе на уме”. Не всегда говорил всё что думал, а лишь мудрено улыбался и таинственно посмеивался, но очень добрым, лучший кусочек отдавал другому, джентльменом, который при выходе из транспорта подаст руку, не даст нести всё кроме своей сумочки. Не умел отказывать и выполнял любое пожелание. Был шебутным и любил похохмить, поюморить и покуролесить, немножко не зло подколоть. Родители Игоря были интеллигентными и очень добрыми, легко контактными. Общение с Дмитриевыми было незаурядным, запоминающимся, насыщенным и редкий день обходился без какого-нибудь открытия или приключения.

Судьба нам отвела короткий, но яркий отрезок времени. За всё время общения с Игорем, ни разу друг на друга не повысили голоса, ни разу не обидели друг друга, ни разу не выясняли отношения и ни разу не повздорили. Друг друга понимали с полуслова и зачастую вместо слов “разговаривали” взглядами. Игорь жил в Латвии, а я оказалась в Грузии. В девятнадцать лет не работала и в очередной раз не поступила учиться в институт, а Игорь оканчивал институт. Первый раз столкнулись с недопониманием. Мы не встретились, не выяснили отношения, не расставили точки над “I”. Не поняв друг друга, первый и один единственный раз – разошлись навсегда.

Такое неординарное общение не проходит без следа, не забывается, и сохраняется на задворках памяти. Вне сомнений, отголоски той истории отразились как на моей жизни, так и на Игоря. Поскольку по юности друг друга прошлись ярко, а по жизни выпало – больше не встретиться ни с Игорем, ни его родителями, и теперь больше никогда не доведётся, то конечно, хочется хотя бы узнать, как сложилась их жизнь и какими они были.

Сложилось так, что никогда не вела дневников, не сохранились письма Игоря, которых была полная большая коробка, и нет в живых моих родителей, у которых можно было бы уточнить. Описывая для мамы Игоря сохранившуюся в памяти историю, рассчитывала написать два-три листочка, так как моим последним литературным "созиданием" было сочинение на вступительном экзамене в технический институт, а сама история представлялась в далёком, далёком, почти позабытом прошлом.

После первой сумбурной волны воспоминаний, следующие эпизоды собирались по крупинкам. Одно – два случайно вспомненных слова или обрывок фразы, теребили память месяцами, пока на них не находилось объяснение в совершенно другом месте. Один эпизод воспоминаний, вытягивал другой. Вспоминая и описывая давно позабытые случаи, просыпалась память. История становилась живой, а то далёкое, далёкое прошлое оказывалось рядом. Только в той далёкой истории я жила, и представлялось, что она никогда не закончится, ведь вся жизнь была впереди . . . . . . Спустя годы, можно было встретиться, вспомнить, посмотреть в глаза друг другу, улыбнуться, и конечно рассмеяться . . . . . Сейчас история связанная с Дмитриевыми в давно минувшем прошлом и очень хрупкая. Обидев её, - можно ранить . . . . . А написав о ней, оставить память. . . . .

Старая, улетевшая в бездну времени, история всколыхнулась и разбередила лабиринты памяти. Набралось много интересного материала. Взялась написать книгу и возникли вопросы, которые хотелось задать Дмитриевым. Но к великому сожалению, мне не суждено узнать их ответы, всё ли описала и насколько верно. Как жаль, что моё воспоминание им не прочитать. Вспомнили бы они меня и ту далёкую, неординарную историю???

Описываемую в книге историю нужно довести до логического конца. Поскольку нет в живых ни Игоря, ни его родителей, то нужно использовать последний шанс, - пообщаться с теми, кто был близко или даже отдаленно знаком с ними и помнит, но их в живых с каждым годом остается всё меньше. При описании мест, где тогда довелось побывать, не хватало ощущения атмосферы Риги. В Беларуссии предстояла встреча с моими давнишними, а сейчас Израильскими друзьями. От Минска до Риги "подать рукой". Решила побывать в Риге и вернуться назад в прошлое.

Внутренне основательно готовилась к поездке, но она получилась очень тяжёлой и сложной. Сказалось незнание латышского языка. На сегодня Латвия, как и любая другая страна, является заграницей, где нужно разговаривать на языке страны пребывания или находиться вместе с гидом, знающим местный язык. В частной поездке по Латвии, чтобы не заблудиться в городе пользовались навигатором и онлайн переводчиком, который не всегда помогал. Не смотря на сообщение Интернета, что в Риге проживает 40% русских, при непосредственном общении получилось обратное, почти никто толи не владеет, толи не хочет отвечать на русском языке. Почти нереально покушать даже в ресторане, перекусить в кафешке или что-то из еды купить в магазине.

Находясь в Риге запахи, звуки, знакомые улочки и архитектурные памятники возвращали в далёкое прошлое. А калейдоскоп памяти уносил в юность, - точно такую же Золотую Рижскую Осень 1970 года, и, казалось, что до неё вот, вот дотянусь . . . . . Вопреки Земным законам так хотелось, хотя бы на несколько мгновений оказаться в том времени . . . . Реакцией на стрессовое состояние поднялась сорокаградусная температура тела, и не опускалась за время пребывания в Латвии. Удалось не слечь, и пересмотрела почти все достопримечательности неповторимой, чарующей, манящей, приводящей в полный восторг шедевральной Старой Риги (Vekriga), по которым более сорока лет назад провёл и показал Игорь и его папа. Проехали по Рижскому Взморью, Юрмале, Побывали в Сигулде и Лиепае.

Во второй день пребывания в Риге набралась смелости и позвонила жене Игоря, Зое. Номер её мобильного телефона и домашний адрес у меня были, об этом написано выше. Не сразу, но всё же договорились, что через день я перезвоню, и вместе посетим захоронения Дмитриевых. Однако связаться с Зоей за десять дней не смогла, - телефон был то занят, то вне зоны обслуживания, то просто не отвечал. Что произошло, не знаю. Могу лишь теряться в догадках. . . . . . . .

В Липецке, откуда была родом мама Игоря, её родственников не осталось. Находясь в Риге, конечно, хотелось пообщаться с теми, кто непосредственно близко знал Игоря и его родителей. Так как папа Игоря коренной рижанин, то надеясь на встречу с Зоей рассчитывала пообщаться с рижскими родственниками Игоря. Так же хотела через Зою связаться с Мариной, - двоюродной сестрой Игоря из Мичуринска, с которой знакома по Липецку. Мичуринск от Ростова-на-Дону не далеко и проехать не сложно, - вечером сесть на поезд, а утром на месте. Пообщаться с Мариной днём, а вечером уехать назад. Но, Увы . . . . . .

В предпоследний вечер пребывания в Риге, второй раз подошла к бывшему дому Дмитриевых и соседнему с последней квартирой Игоря, расположенной на втором этаже. Там был включён свет. Значит, кто-то был дома. По образованию я инженер-строитель. Видя "дом-хрущевку" и зная номер квартиры, могу просчитать расположение квартиры. Только постучаться в дверь и оказаться на пороге квартиры, без сговорённости с Зоей, мне не хватило решимости и совести. Пообщаться с общительной соседкой, с которой общался Владиславс и было известно расположение её квартиры, тоже не решилась, о чём post faktum очень жалею . . . . . . .

Досадно и очень жаль, что находясь в Риге, мне не удалось сделать самое важное. Согласно справке, выданной Управлением кладбищами Рижской Думы, место захоронения Игоря было известно. Так как для меня это было самым тяжёлым, то посещение оставила на последний день. Однако справка не соответствовала месту захоронения. Действующих кладбищ в Риге девятнадцать, а всего двадцать четыре. Поскольку день был выходным, и выдавшее справку Управление кладбищами не работало то, пытаясь найти запись в местных архивах, весь день носилась с одного кладбища на другое. Захоронение Игоря найти не успела . . . . . . . Привезенные из Ростова искусственные цветы, три крошечные бутылочки коньяка, и живые цветы, купленные в Риге, которые хотела оставить на месте захоронения Дмитриевых, пришлось выбросить с моста в Даугаву. . . . . .

После возвращения домой связалась с Управлением рижскими кладбищами. Получила совершенно другие сведения, в которых сообщалось, что Игорь захоронен на закрытом Саркандаугавском кладбище в Старообрядческом секторе с указанием даты ухода и захоронения, номером могилы, а также, что там захоронены его родители. Согласно новым сведениям связалась с администрацией Саркандаугавского кладбища. Получила справку, в которой указано, что действительно там захоронен Игорь и его родители, а хозяйкой захоронения является Дмитриева Зоя. Полученное в письме подтверждение о задержке захоронения Игоря совпало с аналогичной информацией, услышанной мной прошлой осенью во время посещения Риги. Правильно указанное имя жены Игоря, Зоя Дмитриева, – как хозяйки захоронения, подтвердило реальное место захоронения Игоря. Но, Увы . . . . . . .

Находиться в Риге и не подойти к дому родителей Игоря, в котором бывала в 1970 и 1974 годах, было невыполнимо. Из гостиницы пошли пешком по Максима Горького, а ныне Кришьяна Вольдемара. Этой дорогой пользовалась осенью семидесятого года, когда была у Дмитриевых. Приближаясь к дому, наперекор ощущала – словно недавно уехала из Риги и как будто бы Игорь и его родители вновь рядом и иду навстречу с ними, хотя понимала, что этому уже не быть.

Совпало. Осень вступала в свои права. Деревья начинали одеваться в золотой багрянец. Наперекор рассудку память уносила в ту далёкую, Рижскую золотую осень 1970 года и один за другим всплывали эпизоды из прошлого . . . . . . Сердце то "замирало", то пыталось "выскочить". Леденела душа. Подкашивались ноги, и из под них уплывала Земля. . . . . .

Вокруг почти всё оказалось без изменений. По вымытой улице встречался разноцветный брусчатый настил и ходил тот же троллейбус номер три. Многие дома постройки прошлого и позапрошлого веков хорошо сохранились. Некоторые были отреставрированы и выглядели даже намного красивее. Только на фасадах домов и ограждениях зачастую встречалось новомодное творчество, - граффити, это когда мальчишки на стенах малюют баллончиками - распылителями с краской всё, что втемяшится в голову. . . . . .

Подходя к дому Дмитриевых, не верилось, что вновь нахожусь в Риге. Возле дома, деревья которые тогда были совсем маленькими, подросли и стали выше крыши. На прежнем месте стоял пятиэтажный дом из белого кирпича, который со временем ничуть не изменился. Уцелели ступеньки по дорожке к подъезду. Между пешеходной дорожкой и подъездом лежал старый залатанный асфальт, который наверно помнил наши шаги. В бывшей квартире Дмитриевых стояли оконные рамы ещё той поры. Намокли глаза. Внутри трепетало и не верилось, что нахожусь на том же месте, что и более сорок лет назад. Немного походила возле дома. Предполагая, что здесь побывать ещё раз, такая возможность быстрее всего никогда не представится, набралась решимости и подошла к подъезду. Кодовый замок на входной металлической подъездной двери не работал и без препятствий вошла. Обнаружила сохранившейся со времён постройки дома внутреннюю подъездную дверь. Поднялась на третий этаж. Постояла возле двери, ведущей в бывшую квартиру Дмитриевых и у окна на лестничной площадке, мимо которого так давно ходила. . . . . . .

К огромному огорчению, я опоздала с приездом в Ригу. Никогда мне уже не доведётся встретиться ни с Игорем, ни его родителями. Как же жизнь ничтожно коротка. У гениев нашлось достаточно способностей и таланта для создания Вселенной, Земли, человечества и всего вокруг. Коль не под силу вернуть назад ни одно мгновение, то им, придумавшим такое просто продолжение рода, нужно было постараться сильнее и жизнь людей сделать длиннее, а уход из жизни более лояльным, чем немощность, шестигранник и земля. . . . . .

. . . . . . . . . . . . . .

Находясь около дома, в котором гостила у Дмитриевых, по воле случая познакомилась с женщиной, которую условно назову "А". Она училась в школе в одном выпуске с Игорем (в 1966 году одновременно выпускались десятый и одиннадцатый классы) и тогда жили в одном доме. "А" оказалась общительной и согласилась с подружкой, которая по тем временам тоже хорошо знала семью Дмитриевых, посидеть вместе с нами в кафе. Они многое помнили из далекой юности и обстоятельно вспоминали. Только поведанное ими о семье Дмитриевых выкладывать в социальные сети считаю не нужным, а останется для меня.

В студенческие годы "А" часто встречалась с Игорем на троллейбусной остановке возле дома. В год окончания института, встретив Игоря на улице без головного убора, "А" его не узнала. Она подробно описала внешность Игоря, и натолкнула меня пересмотреть фотографии Аркадия Третьяка. На фотографии трех парней её описанию подошёл первый с правой стороны. Это был Игорь. Хотя сходство с Игорем я нашла лишь в кверху зачёсанном чубе волос. Спасибо "А" за помощь.

Благодаря описанию "А", спустя более сорок лет после пребывания в гостях у Дмитриевых, на чужой, случайной фотографии увидела, как сильно изменился Игорь всего лишь за один год. В его комнате тот же книжный шкаф, наверху которого, как и тогда стояли самолетики, - два мои подарка сделанные ему ко Дню Гражданской Авиации.

Из далекой юности не сохранись у меня маленький блокнотик с датой рождения Игоря, домашним адресом и номером телефона, не было бы поиска. Как память, напоминание о реальности общения с Дмитриевыми и предметное обоснование сбереглись: - купленный в Риге вместе с Игорем медный, кованый подсвечник и серебряная брошь с феонитами, три фотографии с Игорем. На одной из них со смешливой надписью "На память Ларке-хулиганке от Игоря", которая напоминает об истории, где он был организатором и провокатором, но “хулиганка” почему-то прилепилось только ко мне.

Уезжая из Риги, в самом начале ноября 1970 года, Игорь меня провожал в аэропорту. Расставаясь всего лишь на два оставшихся месяца до Нового Года или три до студенческих Зимних Каникул не догадывались об уготовленном жизнью, - Что снова больше никогда мы не встретимся и больше никогда не доведётся взглянуть в глаза друг другу . . . . . .

Теперь Игорю навсегда суждено в моей памяти остаться в вечернем, моросящем осенним дождём Рижском аэропорту каким видела его в последний раз: взрослым мальчишкой в студенческой форме Гражданской Авиации, расстегнутой сине-голубой куртке "Аляске" с оранжевой меховой подстёжкой и с фуражкой в руках. А та Рижская золотая осень 1970 года будет всплывать словно Мираж. . . . . .

Досадно, что по жизни сложилось так, что я не успела спросить ни у Игоря, ни у его родителей как им жилось. Сделать для них что-то приятное, доброе и даже самое малое, просто позвонить или поздравить с праздником. . . . . Как жаль, что в нашем Мире ничего не повторяется и нельзя вернуться в прошлое чтобы заново прожить хотя бы один совсем маленький отрезок жизни . . . . . .

Грустно, обидно и больно . . . . . У этой истории нет настоящего, и никогда не будет совместного будущего, а есть только прошлое, не смотря на то, что оно кануло в Вечность. Те четыре недели подаренного мне Дмитриевыми гостеприимства, и красивых отношений, так похожих на сон и волшебную сказку, теперь навсегда останутся, словно неоплаченный счёт.

Таким получилось четвертое пребывание в Риге и моё путешествие назад, в свою далёкую юность к которому так долго, долго готовилась и так долго, долго шла.

Моё общение с Дмитриевыми началось с неординарнейшего знакомства с Игорем в городе, где мы оба оказались случайно и совсем неуместном обстоятельстве для знакомства. . . . . . . По сей день, подтверждение тому история с поиском Игоря, продолжается странно и своеобразно. Словно истории связанной с Дмитриевыми не суждено закончиться, пока жив последний причастник четверки из 1970 года, - Игорь, его родители и я.

Надеюсь, что после публикации в Интернете откликнутся однокурсники Игоря и друзья по жизни, которые о нём вспомнят много интересного и доброго. Также появится возможность пообщаться с взрослыми, сорокалетними детьми Игоря, его женой, мичуринскими и рижскими родственниками Игоря.

Я открыта для общения и буду рада познакомиться и пообщаться с каждым из них.

По согласию родных, друзей и близких Дмитриевых, пожелающих со мной пообщаться, общение между нами можно сохранить в личной переписке или с их разрешения, использовать в книге, но под вымышленными фамилиями.

Со мной можно связаться через данный сайт, или по электронному адресу, E-mail: ariana-jap@yandex.ru или по скайпу ariana050852

Post scriptum. Нужно ли сохранять память о первой попытке путешествия во взрослую жизнь, о неординарном, красивейшем первом школьном романе или ………?????

Спасибо за Ваше внимание.

С уважением, Ариана.

>>>>>>>><<<<<<<<